Незадолго до нового года на платформе Netflix вышел комедийный триллер «Уэнсдэй», спин-офф культовой дилогии о семейке Аддамс. У зрительской аудитории шоу имело успех, и вот на днях Netflix официально объявил о продлении сериала на второй сезон. В отличие от многих восторженных зрителей, меня эта новость оставила равнодушным. Хотя первый сезон я ждал с нетерпением. Но он же стал для меня и самым большим киноразочарованием-2022.
Для поколения, чья юность пришлась на 90-е, история о причудливом семействе Аддамсов стала частью культурного кода, чем-то вроде мировоззренческого пароля. Её создатель Барри Зонненфельд сумел так мастерски переосмыслить подзабытый сериальчик 1960-х годов, наполнить его такими актуальными смыслами и нюансами, устроить такой безбашенный праздник непослушания, что в дальнейшем это дало толчок многим кинематографическим идеям. Да и не только им.
Нет, я не ждал от «Уэнсдэй» подобных революционных прорывов, но очень надеялся, что он хотя бы достойно примет эстафету. Как-никак съёмки его проходили под эгидой другой легенды 90-х – великого и ужасного Тима Бёртона. А уж старина Бёртон не подкачает, думалось мне. Увы, в сериале не осталось и следа того нонконформистского задора, которым под занавес тысячелетия нас порадовал Зонненфельд.
Зонненфельдовская «Семейка Аддамс» разрывала шаблоны, ломала догмы и стереотипы культурного мейнстрима. Зонненфельд весело троллил всех и вся, от лицемерных обывателей до экологических активистов, от девочек-скаутов до тётушек-затейниц. Если бы Бёртоновская «Уэнсдэй» продолжила в том же духе, она, по идее, должна бы была обратить острие своего юмора на то, что стало навязчивым мейнстримом в наши дни – левацкий воук-радикализм, культура отмены, разгул феминизма, засилье политкорректности, etc.
Но нет, будучи типичным продуктом Netflix, «Уэнсдэй» принялся жевать сто раз уже пережёванную повесточку, где главный объект насмешек – белые цисгендерные мужчины с их пресловутой «патриархальностью» и «токсичной маскулинностью». Нонконформистское веселье, за которое зрители полюбили зонненфельдовских «Аддамсов», в бёртоновском сериале уступило место идеологически выверенному заунывью, чёрный юмор, бивший у Зонненфельда ключом, сменился жиденькой струйкой политкорректных псевдо-шуток.
Ничего не осталось и от прежней Уэнсдей, титульной героини сериала. Зонненфельдовская Уэнсдей – человек с независимым мышлением, не приемлющий догм и стандартов. Но при этом она вполне адекватный ребёнок, не чуждый живых эмоций. Вспомним, как трогательно обнимает она вернувшегося дядю Фестера, или как округляются изумлением её глаза, когда она слышит, что менеджеры лагеря назначили её на роль Покахонтас в постановке ко Дню Благодарения. Об этом мало кто помнит, но у Зонненфнельда есть даже момент, когда Уэнсдей весело смеётся – в первом фильме дилогии, когда они с братом во время грозы играют с громоотводом.
Уэнсдей образца 90-х не приемлет фальши и лицемерия, но на искренние эмоции и поступки охотно откликается. Есть у неё и чувство юмора – помните, как в конце второго фильма она подшутила над своим френдом Гликером, напугав его рукой, вылезшей из-под земли? Всё это не могло не вызывать симпатии зрителей.
Бёртоновская Уэнсдей – полная противоположность зонненфельдовской. Она холодна, ригорична, черства, чурается юмора и явно страдает синдромом Аспергера, так как в упор не понимает человеческих эмоций и сама на них не способна. Плюс, в отличие от Уэнсдей-90, она прям-таки ходячее средоточие всех стандартов и догм, свойственных поколению миллениалов.
Чего стоит сцена, когда вместо благодарности за спасение от гибели она выговаривает своему спасителю: «Почему ты меня спас? Из латентного рыцарства, орудия патриархата, чтобы получить мою вечную благодарность?» В ином контексте это можно было бы расценить как иронию – но здесь иронией и не пахнет. Единственное, чего не разучилась делать Уэнсдей-2022, так это танцевать – её танец всё так же инфернально динамичен, как и танец Уэнсдей-90.
Главную роль в сериале исполнила юная американская актриса Дженна Ортега, и к её актёрской игре претензий нет – режиссёр поставил задачу сыграть «деревянную» девочку, и она с ней справилась на отлично. Другое дело, насколько адекватной была такая задача. По сути, повторилась та же история, что и с Аной де Армас, которая блестяще сыграла Мерилин Монро – но такой, какой реальная Монро в жизни никогда не была.
Больше чем Уэнсдэй в Бёртоновской реинкарнации не повезло разве что её отцу Гомесу и дяде Фестеру. Первый в исполнении Луиса Гусмана больше похож на мексиканского наркобарона средней руки, нежели на элегантного, изысканного джентльмена, которого мы видели в исполнении Рауля Хулиа. Ни в какое сравнение не идёт и персонаж Фестера – у Бёртона его сыграл Фред Армисен, и это тоже далеко от того, что выдал в своё время Кристофер Ллойд.
Если кто-то из персонажей и вызывает неподдельный интерес и симпатию, то только Энид, начинающий оборотень и соседка Уэнсдей по комнате – в сериале её играет очаровашка Эмма Майерс. Вот где по-настоящему живой, полный эмпатии и чуждый стереотипов человечек. Жаль, что ей отведено не так много сюжетного времени.
«Даже великий формалист вроде Бёртона не может заставить сериал Netflix выглядеть не как сериал Netflix», – примерно в таком духе отозвались о «Уэнсдэй» многие критики. Хотя, справедливости ради стоит отметить: чисто технически сериал снят неплохо. Возможно, просто не надо было путать его с историей Аддамсов. Получилась бы вполне смотрибельная молодёжная сага с элементами фэнтези. Я бы, конечно, смотреть её не стал, да и многие не стали бы – но те, кто посмотрел, и кому она понравилась, не спорили бы потом с теми, кто счёл «Уэнсдэй» одним из главных кинопровалов года.
