Чем ближе зима, тем явственнее масштаб вызова, с которым столкнулась европейская экономика в ходе стартовавшего еще в 2021г. энергетического кризиса. Хотя кризис спровоцирован специфическим пониманием европейскими элитами рыночных законов, бороться с ним эти элиты намерены инструментами, далекими от рыночных.
Нормирование потребления. Ограничение цен поставщика, то бишь России, хотя евробюрократы уже поговаривают о том, что хорошо бы установить предельные цены и на американский СПГ. Попытка монополизировать закупки энергоносителей у России, создав единого европоставщика газа в страны ЕС. Наконец, обобществление европейских энергосетей. Вам это ничего не напоминает? Да, социализм чистой воды.
«НДГ» публикует колонку с платформы глобальных лидеров общественного мнения Project Syndicate профессора экономики Афинского университета и лидера греческой партии MeRA25 Яниса Варуфакиса. Варуфакис – типичный европейский «модный экономист», называющий себя «либертарным марксистом».
Широкой публике он известен по недолгому пребыванию в 2015г. на посту министра финансов Греции, связанному со скандалом вокруг переговоров с министрами финансов стран-кредиторов этой страны. Тогда Варуфакис настаивал на списании хотя бы части греческих долгов (как мы знаем, тщетно). Кроме того, славу ему принесло сотрудничество с компанией Valve, в ходе которого экономист разрабатывал рынок виртуальных товаров для популярных игр Dota 2 и Team Fortress 2.
Понятно, глобальный энергетический рынок – это не Dota. Варуфакис достаточно точно описывает причины сегодняшнего энергетического кризиса в ЕС, однако рецепты его преодоления, предлагаемые греческим экономистом, довольно фантастичны. Впрочем, энергетическая политика ЕС и без того была в последние десятилетия устремлена в сторону, противоположную реальности.
«Время взорвать рынки электроэнергии»
Энергетический сектор Евросоюза является хорошим примером того, что рыночный фундаментализм сделал с электросетями по всему миру. С окончанием эпохи дешевого природного газа розничные потребители и предприятия расплачиваются за то, что их правительства придерживаются дрянной теории.
…Лопасти ветряных турбин на горном хребте напротив моего окна сегодня вращаются особенно энергично. Шторм прошлой ночью утих, но сильные ветры продолжаются, внося дополнительные киловатты в электросеть с абсолютно нулевыми дополнительными затратами (или предельными издержками, на языке экономистов).
Но люди, пытающиеся свести концы с концами во время ужасного кризиса стоимости жизни, должны платить за эти киловатты, как если бы они производились самым дорогим сжиженным природным газом, доставляемым к берегам Греции из Техаса. Этот абсурд, выходящий далеко за пределы Греции и Европы, должен прекратиться.
Абсурдность проистекает из заблуждения, согласно которому государства могут имитировать конкурентный и, следовательно, эффективный рынок электроэнергии. Поскольку в наши дома или предприятия проложен только один электрический кабель, предоставление функции решения вопросов рынку приведет к абсолютной монополии – результату, которого никто не хочет. Но правительства решили, что они могут имитировать конкурентный рынок, чтобы заменить коммунальные службы, которые раньше производили и распределяли электроэнергию. На практике же, конечно, правительства бессильны.
Энергетический сектор ЕС является хорошим примером того, что рыночный фундаментализм сделал с электросетями по всему миру. ЕС обязал входящие в него государства отделить электросети от электростанций и приватизировать электростанции для создания новых компаний, призванных конкурировать друг с другом за поставки электроэнергии компании, владеющей электросетью.
Эта компания, в свою очередь, будет сдавать свои кабели в аренду другим компаниям, каковые будут покупать электроэнергию оптом и конкурировать между собой за розничный бизнес поставок домохозяйствам и фирмам. Конкуренция между производителями сведет к минимуму оптовые цены, в то время как конкуренция между розничными торговцами обеспечит конечным потребителям выгоду от низких цен и высококачественного обслуживания.
Увы, ничто из этого не могло сработать даже в теории, не говоря уже о практике.
Моделируемый рынок столкнулся с противоречивыми требованиями: обеспечить минимальное количество электроэнергии в сети в каждый момент времени и направить инвестиции в «зеленую энергетику». Решение, предложенное рыночными фундаменталистами, было двояким: создать еще один рынок – разрешений на выбросы парниковых газов – и ввести ценообразование на основе предельных издержек. Последнее означало, что оптовая цена каждого киловатта должна равняться цене самого дорогостоящего киловатта.
Рынок разрешений на выбросы должен был мотивировать производителей электроэнергии перейти на менее загрязняющие виды топлива. В отличие от фиксированного налога, стоимость выброса тонны углекислого газа будет определяться рынком. Теоретически, чем больше промышленность полагается на столь «ужасные» виды топлива, как бурый уголь, тем выше спрос на выданные ЕС разрешения на выбросы. Это повысит их цену, усилив стимул к переходу на природный газ и, в конечном счете, на возобновляемые источники энергии (ВИЭ).
Установление предельных издержек было предназначено для обеспечения минимального уровня поставок электроэнергии, поскольку не позволяло производителям с низкими издержками подрывать более дорогостоящие энергетические компании. Предполагалось, что цены дадут производителям с низкими издержками достаточную прибыль и причины инвестировать в более дешевые и при этом менее загрязняющие ВИЭ.
Чтобы понять, что имели в виду регулирующие органы, рассмотрим гидроэлектростанцию (ГЭС) и тепловую электростанцию (ТЭС), работающую на лигните (буром угле). Фиксированная стоимость строительства ГЭС велика, но предельные издержки равны нулю: едва вода начинает вращать турбину, стоимость киловатта, вырабатываемого ГЭС, обнуляется. Напротив, ТЭС, работающая на буром угле, намного дешевле в строительстве, однако предельные издержки положительны, поскольку отражают фиксированное количество дорогостоящего бурого угля на киловатт произведенной электроэнергии.
Установив цену за каждый киловатт, произведенный ГЭС, не меньше предельной стоимости производства киловатта с использованием лигнита, ЕС хотел вознаградить ГЭС солидной прибылью, которая, как надеялись регулирующие органы, будет инвестирована в дополнительные мощности по производству возобновляемой энергии. Между тем, электростанция, работающая на буром угле, не приносила бы почти никакой прибыли (поскольку цена почти покрывала бы ее предельные издержки), разве что растущий счет разрешений, которые ей нужно покупать, чтобы загрязнять окружающую среду.
Но реальность оказалась менее благосклонной к этим расчетам, чем теория. Поскольку пандемия нанесла ущерб глобальным цепочкам поставок, цены на природный газ выросли, а затем утроились после начала боевых действий в Украине.
Неожиданно самое загрязняющее топливо (бурый уголь) оказалось не самым дорогим, что побудило к более долгосрочным инвестициям в ископаемое топливо и инфраструктуру для производства СПГ. Установление предельных издержек помогло энергетическим компаниям получать огромные средства от возмущенных розничных потребителей, которые быстро поняли, что платят намного больше средней стоимости электроэнергии. Неудивительно, что общественность, не видя никакой пользы ни для себя, ни для окружающей среды от лопастей, вращающихся над их головами и портящих пейзаж, выступила против ветряных турбин.
Рост цен на природный газ выявил эндемические сбои, происходящие всякий раз, когда имитация рынка прививается к естественной монополии. Мы все видели, как легко производители могут вступить в сговор с целью установления оптовой цены. Как их шокирующие прибыли, особенно от ВИЭ, настроили граждан против «зеленого перехода». Как имитация рыночного режима препятствует общим закупкам, способным снизить затраты на электроэнергию в более бедных странах. Как розничный рынок электроэнергии превратился в казино, где компании спекулируют на будущих ценах на киловатт, наживаясь в хорошие времена и требуя помощи государства, когда их расценки становятся запредельными.
Пришло время свернуть имитацию рынков электроэнергии. Вместо этого нам нужны общественные энергетические сети, в которых цены на электроэнергию представляют собой средние затраты плюс небольшую наценку. Нам нужен налог на выбросы углерода, доходы от которого должны компенсировать более бедным гражданам их затраты на энергию.
Нам нужны крупномасштабные инвестиции, подобные Манхэттенскому проекту (программа США в области ядерной энергетики в 1940-е гг. – «НДГ»), в зеленые технологии будущего – такие, как экологически чистый водород и крупномасштабные морские плавучие ветряные электростанции. И, наконец, нам нужны муниципальные локальные сети существующих ВИЭ (солнечной, ветровой и аккумуляторной), превращающие сообщества в владельцев, менеджеров и бенефициаров необходимой им энергии.
