Для кого-то война, совсем уже близкая в географическом смысле, до сих пор развлечение. Спорят, азартничают, обмениваются людоедскими роликами, болеют за воюющие армии, как за футбольные команды, позабыв, что кровь людская не клюква и не водица, одинаково красная вне зависимости от политического лагеря и гражданства.
Подлинное искусство всегда учило осознавать такие вещи, искусство кино – в частности и в особенности. Сегодня – пять фильмов о войне, с разных сторон её освещающих. В каком порядке вспомнил, в таком и пишу.
«ВЕЛИКАЯ ИЛЛЮЗИЯ», (1937, Франция). Спокойное кино о неспокойном времени, когда интернационал чёрной кости и интернационал голубой крови одинаково вступили в мир нового типа, рождённый из войны нового типа – Первой мировой.
И ходульные аристократы с дуэльными правилами противостояния, и насильственно засунутые в сапоги обыватели, которым по большому счёту наплевать на державные аппетиты и приоритеты – все они отныне обречены быть в этом мире лишь винтиками, без разбора и знаков отличий.
Зато между людьми существует нечто гораздо более серьёзное и настоящее, чем наскоро склёпанные национальные загончики с их духоподъёмными мифами – и оно, так или иначе, берёт своё. К осознанию этого герои приходят именно благодаря своему участию в разрушительной схватке.
«БИКФОРДОВ ШНУР», (2003, Босния и Герцеговина). Почившая в бозе Югославия после гражданской войны. Небольшой боснийский городок собирается встретить высокого гостя, Билла Клинтона. Начальство из кожи вон лезет, стараясь продемонстрировать прогрессивность, толерантность и транспарентность. Однако ж по улицам города ходит, явно неготовый к гостеприимству, старый мужик, обладатель ружья. А за столом с ним обедает, ему одному видимый, убиенный на войне сын.
Убиенный в бессмысленном противостоянии вчерашних соседей, со знанием дела стравленных людей. И вот что характерно, даже после смерти этот призрак, над родной землёй парящий в паркинсоновом мозгу отца своего, куда более уместен на ней, чем нравоучительные американские господа, прибывшие проводить среди аборигенов уроки демократии.
А аборигены, запоздало очнувшись, смотрят друг на друга, вернее, враг на врага, и видят совершенно идентичные, простецкие и помятые, рожи.
«ЙОЗЕФ», (2011, Хорватия). Жестокая и нелепая история даже не солдата, а солдатского жетона на мировой войне. Кино отлично демонстрирует, почему война мировая: она достоверно и жестоко показана как великое смешение людей и наций.
Кто только не намешан в этой кровавой каше – полковники, дезертиры, крестьянки, проститутки, казаки, австрияки и т.д. Однако ни у кого не остаётся человеческого – а лучше сказать, ни за кем не позволено оставить человеческое в этом рукотворном аду.
Человек и есть не более чем жетон, переходящий вместе с обмундированием от убиваемого солдата к солдату ещё живому. Боевая единица обнуляемой индивидуальности.
У фильма весьма интригующий финал, когда зритель наконец узнаёт, какое имя было на жетоне написано.
«МОСТ ЧЕРЕЗ РЕКУ КВАЙ», (1957, США, Великобритания). Картина о семи «Оскарах», тогда ещё знали, за что их давать. Вкратце, это история противостояния японского полковника – коменданта лагеря для военнопленных – и британского подполковника, его узника. Втягиваясь вместе со своими командами – пленников и конвоиров – в своеобразное состязание, связанное со строительством пресловутого моста, они становятся одержимы стройкой больше, чем бушующей войной. Однако в финале побеждает именно разрушение.
Ни пафосных батальных сцен, ни сладострастного, проникнутого жалостью к себе, смакования ужасов войны; ужас, прежде всего, в нелепости происходящего – а главное, в его обыденности.
Кровавая нелепость взаимного уничтожения становится повседневной. Тем хуже, когда в двух убеждённых и свирепых воинах просыпается вдруг наперекор всему инстинкт созидателя.
Однако же этот инстинкт, он существует в человеке, наперекор агрессии и вражде – и он, может быть, представляет собой самую большую надежду человеческого рода.
«ТРЕТИЙ ЧЕЛОВЕК», (1949, Великобритания). Это фильм не столько военный, сколько послевоенный – тем он сегодня и ценен, потому как все нормальные люди сегодня ждут, чтобы поскорее наступило мало-мальски нормальное после. В Вене второй половины 40-х гг., любовно изображённой в этом стильном кино, оно не очень-то благополучно.
Незарубцованные раны, недосломанные люди, забитые в недоразбомбленные каменные щели. Тёмные делишки, под стать временам. Над городом всё ещё клубится туман проигранной войны. Руины австрийской столицы наглядны, холодны и мрачны – однако их неожиданно овевает тёплый ветерок грядущих 60-х.
Вот это дуновение грядущего в классическом фильме жанра нуар, внезапная надежда, бог весть как просвечивающая в тотальном нищебродстве, цинизме и безысходности, тонкое, эфемерное, едва осязаемое предчувствие лучших дней – это и делает картину шедевром.
Подлинный мотор картины, конечно, исполнитель главной роли Джозеф Коттен. Всех в этом фильме можно было бы теоретически заменить, но только не его, а ведь обыкновенно хороший парень теряется на фоне колоритных злодеев. Человек с лицом прямиком оттуда, из 40-х, уникальный и достоверный слепок эпохи, типичный неприкаянный её персонаж в шляпе.
То, что окончательно делает атмосферу – саундтрек. Нарочито и печально безалаберный, небрежно, прямо по ходу фильма наигранный на цитре или чём там. Он, на первый взгляд, легкомыслен и неуместен среди тьмы, канализаций и тумана – однако именно музыка придаёт картине неповторимый вкус и идеально подходит к её печальной, парадоксальной и понимающей, иронии.
И надо всем этим великолепием летает кусачий белый попугай, и горланит возмущённая немецкоязычная бабка.
«При герцогах Борджиа в Италии 30 лет царили война, террор и убийства. Но она дала нам Микеланджело, Леонардо да Винчи и Возрождение. А что дала Швейцария за 500 лет братской любви и мира? Часы с кукушкой!»
Дедушки-то наши тогда уже всё понимали.
