На саммите роста – 2023 (the Growth Summit) в Женеве (2–3 мая) одна из важнейших дискуссий касалась промышленной политики. В панели «Возвращение государства: каково будущее промышленной политики?» приняли участие Муси Кгафела, министр торговли и промышленности Ботсваны, Марк Свиллинг, председатель Совета директоров Банка развития Южной Африки, Келли Тсай, декан факультета гуманитарных и социальных наук Гонконгского университета науки и технологий, и Геро Корман, глава подразделения цифровых технологий и платформ производителя автомобилей Volkswagen.
Старая промышленная политика – всё
Старая промышленная политика – это ручной режим определения победителей, проведения анализа издержек и выгод, а также про провалы рынка. Так её определили участники дискуссии. Все они согласились с тем, что такая СТАРАЯ промышленная политика не работает. Примеров тому – огромное количество. Учёные, аналитики представили тысячи книг, научных докладов, в которых убедительно показали, что промышленная политика в таком исполнении – это гарантия странового провала, коррупции, обогащения элит и эрозии институтов демократии и свободы. Это касается как Тайваня, так и Ю. Кореи и Китая.
Участник дискуссии из ЮАР Марк Свиллинг утверждал, что «старая парадигма промышленной политики просто не будет работать. Даже если бы мы хотели, то у нас нет такого качества управления, т.е. бюрократии. Мы в Южной Африке предпринимали попытки, но терпели неудачу много раз».
По его мнению, новое поколение промышленной политики – это поддержка сотрудничества для достижения миссии промышленной политики (facilitated collaborations), создающей пространство для инноваций, смешанных форм финансирования решений, которые могут привести к созданию новых секторов/видов промышленного производства. Представитель ЮАР – эта страна имела шанс во время и после Нэльсона Манделы стать мощной, свободной и рыночной, но выбрала дирижизм, протекционизм и номенклатурно-коммерческий синдикат – предлагает новую комбинацию знаний, технологий и ресурсов. «Если вы будете проводить традиционную промышленную политику, если будете высказывать такие соображения, как «этот ухудшит ситуацию с обслуживанием суверенных долгов», это приведёт к ухудшению условий конкуренции, – убеждает учёный из Южной Африки. – Мы должны участвовать в определении источников финансирования промышленной политики нового поколения».
Ребята, давайте жить дружно
Развивающиеся страны так называемого геополитического Юга на пару с профессурой Севера (США/ЕС/G7) придумали концепцию facilitated collaborations. Государственным, экономическим и академическим элитам развивающихся стран, равно как и «аристократам»/менеджерам международных программ развития, очень хотелось бы поучаствовать в качестве стейкхолдера (если нет возможности быть полноценным акционером) в программах корпораций, правительств Севера по аллокации денег/ресурсов/технологий. А тут получается, как в том анекдоте: «З’їсти він з’їсть, та хто ж йому дасть?» Это про украинца с салом в вагоне поезда.
Кто допустит страны Африки, Азии, Латинской Америки к прорывным технологиям, ресурсам фондов/банков? Нет желающих.
Кто возьмёт африканцев/азиатов в НИОКР корпораций – лидеров мира? Никто.
Кто обнулит мощные нетарифные барьеры на пути товаров с Юга? Нет желающих.
Кто с самого Юга откажется от протекционизма? Нет такого желания.
Кто на Севере готов перейти в режим даже зоны свободной торговли с Югом? Хотя бы по промышленным товарам, не говоря уже про продовольственные? Практически все против.
Кто из Севера готов открывать на Юге банки/страховые компании, чтобы финансировать венчурные проекты «национальных чемпионов» Юга? Нет желающих.
Сегодня политической воли элит, готовности обществ, профсоюзов для трансформации отношений «Север-Юг» нет. Нет готовности и желания самих стран Юга принять политику свободного рынка и открытой конкуренции. Геро Корман из Volkswagen напомнил про существование протекционизма в автомобилестроении практически всех развивающихся стран. Причём его уровень в последние годы повысился. Он пессимистичен в отношении улучшения взаимоотношений между странами. И признаёт, что сектор переживает исторически беспрецедентные революционные изменения. Большая надёжность – это больше вертикальной интеграции, т.е. самые современные заводы будут строиться на Севере, уходить из Юга, который требует от своих богатых партнёров делиться поровну всем.
Элиты Юга в ещё больше степени сопротивляются свободному рынку, чем США/G7/ЕС. Местные 1% населения (власти предержащие) не могут и не хотят наступить на горло собственной песне, которая прекрасно их кормит. Им сытно живётся в режиме авторитаризма, дирижизма и госплана. Вот почему концепция facilitated collaborations – это продолжение серии «ребята, давайте жить дружно – пустите нас к вам в дом». Единственная ценностная теоретическая площадка, на которой Север и Юг могут сойтись – это свободный рынок, открытая конкуренция, свободная торговля, т.е. режим политической, личной и экономической свободы.
Промполитика: кейс Китая
Ключевая проблема в отношениях «Север – Юг» – это как переместить капитал с так называемого глобального Севера на глобальный Юг. Она не решена. Деньги, технологии, богатые потребители находятся на Севере, а сырьевые ресурсы, дешёвая рабочая сила – на Юге. Одни марксистские мечтатели – глобалисты ВЭФ (Всемирного экономического форума)-разлива грезят о глобальном правительстве. Другие грезят некими мировыми деньгами и вселенским фондом для «озеленения» промышленности всей планеты. Третьи вообще предлагают де-факто ликвидировать институт частной собственности и перейти в неосоциалистический режим stakeholder capitalism. Это очередная попытка продолжить кампанию по семантическому чёрному пиару этой правовой, экономической модели. Капитализм стейкхолдеров – это как волк в овечьей шкуре: вроде бы как белый и пушистый, но на самом деле хищный и агрессивный.
Показателен урок Китая. Учёная из Гонконга Келли Тсай сделала очень важное замечание: «Думаю, что есть неправильное понимание источников быстрого роста Китая, превращения его в промышленный завод всего мира. Такое развитие не является результатом проведения промышленной политики. В течение первых десятилетий начала реформ в Китае предпринимались попытки проведения промышленной политики, но бюрократия была разобщена, фрагментирована. Она была дезорганизована на центральном уровне, чтобы проводить некую осмысленную промышленную политику. Только к 2008г. Китай сформировал институты для проведения того, что похоже на промышленную политику. И только в 2015г. Китай запустил свою амбициозную программу Made in China 2025».
Самые успешные компании Китая Alibaba, Baidu, представители финтех-сектора не являются результатом проведения промышленной политики. Самые успешные компании на рынке – частные. Те сектора, которые развивались в рамках промышленной политики – в частности, производство фотогальванических солнечных панелей, производство автомобилей и самолётов – не сработали качественно. Они стали примерами вопиющего провала ручного дизайна структуры экономики. «Промышленная политика далеко не всегда срабатывает. Она может привести к колоссальным потерям ресурсов», – предупреждает профессор Тсай.
Вот результат увлечения Китаем промышленной политикой. В 2008г. совокупные госрасходы страны составляли только 22,5% ВВП, в 2022г. – уже 33,1%. Госдолг в 2008г. – 27,2% ВВП ($1,25 трлн.), в 2022г. – 77,1% ВВП ($14 трлн.). Госдолг увеличился на ~$12,75 трлн. ВВП Китая в 2022г. оказался больше 2008г. на $13,5 трлн. Номенклатурное-коммерческое освоение чужих денег в рамках крупных национальных проектов вне мотивации и дисциплины института частной собственности неизменно приводят к токсичным национальным провалам для страны, но к обогащению узкого слоя населения. Они же свои деньги зарабатывают на потоках при освоении ресурсов, а не от получаемой в результате реализации инвестиционных проектов чистой прибыли.
Юг vs. Север
Юг в лице Африки, Азии и Латинской Америки в открытую грозит Северу (США/ЕС/G7). Они так ставят вопрос: либо мирное сосуществование, экономическая интеграция, а не протекционизм, либо рост недовольства и геополитического напряжения, возможно, даже война.
Они категорически против доминирования политики «всё нужно производить в одном месте» (вертикальная интеграция ТНК, регионализация цепочек ценности). Они за то, чтобы распределять заказы на разные компоненты промышленного производства. Иными словами, если вы хотите, чтобы мы поддержали вашу повестку дня («зелёная революция», 17 целей устойчивого развития, ESG управления (экологическое, социальное и корпоративное, гендерное равенство), тогда делитесь с нами деньгами, технологиями, заказами и собственностью.
Министр торговли и промышленности Ботсваны Муси Kгафела напомнил, что многие войны, которые шли в Африке, корнями уходят в экономическое неравенство. Поэтому Америка и Европа должны проводить индустриализацию так, чтобы она учитывала мирное сосуществование. «Что-то даёшь, что-то получаешь», а не «победитель получает всё».
Новая эра промышленной политики
В течение следующих трёх лет главные экономисты (группа ВЭФ) ожидают следующие тренды при усилении промышленной политики (% опрошенных):
90% – углубление геополитического соперничества и напряжения;
74% – превращение активной промышленной политики в глобальный подход во всём мире;
70% – удушение конкуренции;
68% – увеличение суверенного долга до опасного уровня;
63% – существенное изменение размещения экономической активности;
39% – драйвер инновации;
20% – увеличение экономической активности в мировой экономике;
13% – увеличение устойчивости глобальной экономики.
