В последнее время итальянцы, французы и даже немцы пристрастились красить волосы, маскируя седину. Смотрится так себе: стареющие-молодящиеся мужчины, только и всего. Той ироничной зловещести, которой обладают собравшиеся вместе пожилые китайцы, – прищуренные, улыбчивые, хищные, ношеные и искусные, аккуратно выкрашенные в инкубаторное воронье крыло – усталому человеку Запада уже не достичь.
В первой половине XIX века предельная концентрация судьбоносности, сердце человеческой истории находилось в постробеспьеровской Франции. Во второй половине XIX века – в Германии, стране упрямых пораженцев и великих философов.
В первой половине XX века – в ленинской России, которая полыхнула вдруг во мгле, во второй половине XX века – в Америке, талантливо прибравшей к рукам мировое могущество.
Похоже, что если не в первой, то во второй половине века XXI века центр истории переходит в Китай, да ещё и оцифровевший – а там уже совсем другая основа, другая ментальность. А значит, и история станет другой. И это будет действительно великий перелом.
Китайцы любят приезжать в Беларусь, в Европу. Их умиляет наше неторопливое течение жизни (которому, впрочем, похоже, приходит конец). «Спустя десять лет я здесь, а ничего не изменилось, – сказал мне один такой деловой путешественник. – Это прекрасно. У нас такое невозможно».
Невозможно, свидетельствую. В Поднебесной, этом вековом оплоте спокойствия, всё стремительно меняется, всё течёт. Не то, что через 10 лет – через два года приезжаешь и видишь, сколько за это время понастроили и возвели.
В том же темпе и с тем же размахом китайцы неизбежно будут перестраивать архитектуру мирового порядка. Слишком тесная, не по размеру ниша уготована им при нынешнем положении дел. Прищуренному атланту пришло время расправить плечи.
Тем более, прежние гегемоны совсем ослабли, увязли в военизированных распрях. Говоря языком поднебесных притч, пока в долине грызутся медведи, орлы и львы, на холме сидит дракон и ждёт своего часа. Похоже, что этот час вот-вот наступит.
У китайцев большие шансы. Этот народ в отличной форме, лучшей за несколько столетий. Древний, обладающий богатейшей историей и сознанием о себе, он ничуть не ослаб в лихое время вражьей колонизации и опиумных войн.
Не обескровился в рывках и скачках затейника Мао Цзэдуна. Не растворился в глобализации, построив уникальную синкретическую систему – общество потребления со стальным коммунистическим скелетом, соединив традицию и футуризм. Главное, что дала ему история – уверенность в собственной крепкости и живучести.
Устремлённость в будущее – важный и характерный симптом победоносного мироощущения. В то время как у нас довоёвывают давно минувшие битвы, копаясь в канцлерах, гетманах и царях, наряжаются в вышиванки и косоворотки, плетут кукол из соломки и псевдоисторическую чепуху языком, в то время как матушка Европа окончательно запуталась в тендерах и гендерах, а американцы латают долларом расползающийся тришкин кафтан – китайцы не слишком озабочены своим прошлым.
Наш человек любит поприставать к ним с расспросами про Конфуция и Мао. Холосо, холосо, отвечают они, это уже было. Всё холосо, потому как это уже было, даже если было нехолосо. Главное, что они прогрессируют, в то время как кругом регресс.
Интересно то, что будет. Перспективы кружат голову, но порой и страшат. Тотальное видеонаблюдение, социальный рейтинг, зверские карантины – всё это стало уже реальностью наряду с несомненным ростом благосостояния и технической оснащённости.
Мы, немногочисленные, можем пока позволить себе существовать подобно тараканам, скребясь по запечным углам. Китайцы же живут в режиме муравьёв. Организация, усиленная техническим превосходством, сделает этот народ-гигант непобедимым. Это хорошо понимают вожди, и к этому ведут.
Сверхзадача – сделать совсем недавно крестьянскую нацию нацией организованных специалистов. Расходы на образование в Китае уже в 2020г. – $831,3 млрд. Насчёт этого года у меня статистики нет – но, наверняка, ещё и больше. Расскажи об этом своей бедной училке, когда повстречаешь её на пути из «Копеечки».
Юные китайцы скромны, послушны, застенчивы и несколько замучены. Это именно потому, что учиться им приходится очень много. Девушки способны потупиться от смущения так, как не изобразит у нас уже никакая актриса.
Важный залог будущих успехов – китайцы до сих пор мало понятны белому человеку, зацикленному на собственных гордыне, ментальности и культуре. Сами они как раз настроены в отношении белых заинтересованно и вполне доброжелательно, вероятно, потому как давно уверены, что способны переварить любое внешнее влияние.
Видавший за свою историю виды, китаец спокоен, усерден и упрям. Он не всегда ищет обходные пути, предпочитая долбать в одну точку. Ибо знает, что соплеменников много – если не додолбает сам, ему на смену придёт долбать другой китаец, такой же целеустремлённый и похохатывающий.
Упрямому китайскому трудолюбию удивлялись ещё русские солдаты на японской войне, когда шли цепью по маньчжурскому полю, а следом за ними, невозмутимый, желтолицый крестьянин рыхлил землю мотыгой.
Преемственность поколений в китайском народе сильна как никогда. Пенсионер не изгоняется с работы, но продолжает захаживать на предприятие на правах почтенного, заслуженного труженика, имея довольно серьёзное влияние, присутствуя по желанию на собраниях и планёрках. На плохого руководителя работники жалуются именно в организацию пенсионеров, способную его окоротить.
Пожилой китаец любит наводить порядок и поучать молодёжь. Наиболее распространённая поза – созерцание, заложив руки за спину, не без общей важности в фигуре.
Многие ходят в полицейской форме, с красными повязками, присматривают за порядком – их слушаются. По утрам и вечерам легионы бодрых стариков на улицах слаженно и стройно занимаются у-шу.
Во все времена вынужденно неприхотливый, сегодня китаец полюбил комфорт. Для обеспечения потребления и технологического прогресса он засоряет окружающее без особых сантиментов, к ужасу Греты Тунберг. Это большая проблема.
Обречённые на экспансионизм, китайцы ведут себя с внешним миром подчёркнуто ласково и покладисто. Не забываем, однако, что гениальный сын Поднебесной Сунь-цзы учил, что война есть путь обмана, а мир вступил уже в фазу войны.
Интересно наблюдать товарища Си на военных парадах. Небесное спокойствие касается его лица. Именно так: небесно и спокойно, губки бантиком, с видом деревенской бабки на завалинке, несколько отстранённо, вежливо и бесстрастно – он исполняет свою роль предводителя этакой мощи. С характерной тигрово-философской ленцой, которую в силу хорошего воспитания, не демонстрирует совсем уж явно.
Большинство руководителей, отдающих честь бронетехнике на марше, смотрятся сегодня или нелепыми штатскими пшютами, или забалдевшими от своего ранга престарелыми мачо. Товарищ Си демонстрирует нам автохтонный тип правителя, тигрового философа на троне. С ленинско-конфуцианским прищуром.
Ой, далеко пойдут, да что там, уже далеко пошли эти неторопливые невысокие люди.
И с одной стороны, всё, чего они сегодня достигли – в стране сегодня строят сверкающие небоскрёбы, футуристические мосты и летающие трамваи – достигнуто в кратчайшие сроки и фактически с нуля.
С другой стороны, в анамнезе у этой страны великая древняя история великой самодостаточной империи. Можно сказать, на новом витке Китай вспоминает самого себя.
Мнения колумнистов могут не отражать точку зрения редакции
